На площади перед собором почётное место занимают трофеи знаменитого Азовского осадного сидения. В 1637 году, устав от татарских набегов и воспользовавшись войной между Османской империей и Персией, казаки захватили крепость Азов и перенесли сюда свою столицу. Город стал вольным русским. Переход Азова под контроль казаков практически прекратил набеги татар на южные земли Руси. Уже через несколько месяцев сюда потянулись торговые караваны из Азии.
Однако османы не собирались терять столь важную крепость в донских степях. Было ясно, что взять Азов с наскока не удастся, поэтому султан начал тщательную подготовку к его возвращению под власть Османской империи.
В 1641 году под Азовом встала османская флотилия: 70 галер и 90 вспомогательных судов. К стенам крепости по суше подошла огромная армия, недавно взявшая Багдад и победившая Персию. Всего, не считая обозников и рабочих, у Азова собралось не меньше 150 тысяч вражеских воинов. Казаки в сравнении с этой вооруженной армадой казались горсткой безумцев. В крепости находилось всего около 5500 человек, из них 800 женщин. Ее оборону возглавлял казачий атаман Осип Петров.
Уже самый первый штурм азовской цитадели 30 июня 1641 года, казалось, мог увенчаться полной победой турок. Бомбардировка крепости, которая велась семь часов, дала превосходные результаты. Ворота и стены крепости были разбиты и разрушены, а дома в ней разнесены в щепы. После артподготовки начался штурм всеми силами янычарских полков и особого шеститысячного отряда европейских наемников. Под стенами крепости янычары попали в заранее вырытую казаками систему «волчьих ям» с установленными на их дне заостренными кольями. Этот неожиданный «сюрприз» не смог остановить турецкую гвардию: мощным согласованным ударом янычары захватили «Топраков-город» — ключевое предместье Азова.Захват «Топракова» показался турецким военачальникам настолько бесспорным, что они приказали внести в предместья восемь знамен, из которых одно было личным штандартом Гуссейн-паши.
Знамена внесли и уже ликовали о бесспорной победе. И в это время центральная часть площади «Топракова-города» взорвалась! Страшный по мощи фугас, начиненный рубленными железными прутьями, буквально разнес на куски все передовые, наиболее решительные батальоны янычар. Мгновенно погибло не менее трех тысяч солдат. Возникла паника. В этот ключевой момент казаки дружно бросились в решительную контратаку. Позднее казаки признавались, что: «Окромя большого приступа первого, такова жестокого и смелого приступа не бывало к нам: ножами мы с ними резались, лицо на лицо, в тот приступ».
После первого штурма Гуссейн-паша понял, что за «здорово живешь» казаков из Азова не выбить. Был дан приказ перейти к методичной бомбардировке крепости из всех осадных орудий. Бой у стен крепости шел практически постоянно. Такой тактикой огромное османское войско хотело вымотать немногочисленных защитников крепости. Казакам, и в самом деле, не оставалось времени ни на сон, ни на отдых. Женщины и девушки поднялись на крепостные стены, помогая мужьям и отцам. Казаки несли непрерывные потери, и лишь изредка пополнению удавалось прорваться в крепость через турецкое войско или по воде.
Командующий осадой паша Гуссейн Делия понял, что лобовые атаки не приносят пользы, и решил действовать с помощью подкопов. Казаки сумели обнаружить 17 турецких минных галерей и своевременно их взорвать. Вскоре от 150-тысячного османского войска осталось менее 40 тысяч бойцов. Султан прислал на подмогу отборные части янычар, сообщив Гуссейну: «Паша, возьми Азов или отдай свою голову».
Подходила осень, начались дожди и холода, среди осаждающих стали распространяться болезни. Турецкая армия с каждым днём теряла силы, но казаки, запертые в крепости, об этом не знали. Их ряды редели — в живых оставалось не более трёх тысяч воинов. Стены, а точнее их жалкие остатки, находились в плачевном состоянии, боеприпасы и продовольствие были практически на исходе. Было ясно, что в одном из ближайших штурмов османы ворвутся в крепость. Но защитников Азова ожидало ещё большее испытание. Осознав безвыходность положения, казаки приняли предложение атамана Осипа Петрова совершить последнюю вылазку — либо отбросить врага, либо погибнуть в открытом бою. «И начали мы, бедные, прощатися, — доносит до нас летопись. — Простите нас, леса темные и дубравы зеленые, простите нас, поля чистые и тихие заводи, простите нас, море синее и Тихий Дон Иванович. Уж нам по тебе, атаману нашему, с грозным войском не ездити и дикого зверя в чистом поле не стреливати, и в Тихом Дону рыбы не лавливати»…
То, что случилось после, известно сегодня как одно из канонических чудес. Вот как описывает его Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл: «Мужественно оборонялись казаки, защищая город и Отечество свое, и крепко молились, потому что знали, что по человеческому рассуждению один не может победить пятнадцати. И в канун праздника Покрова явлено было видение прекрасной Жены, в багряницу одетую, и уверовали казаки в то, что Покров Пречистой Царицы Небесной в ответ на их мужество, на их волю к победе, на их горячую молитву простирается над ними. И стали без боя отступать турецкие войска от Азова, прекратив его четырехлетнюю блокаду». И правда, когда ранним утром 26 сентября казаки вышли из крепости, они обнаружили, что вражеский лагерь исчез. Несколько часов назад турецкое войско ушло от крепости, сняв осаду.
Понимая, что одинокой крепости не выдержать перманентной войны с грозной Османской империей, казаки стали просить помощи у русского царя: «Просим мы, холопы его, сидевшие в Азове, и те, кто по Дону живет в городках своих, чтоб велел он принять из рук наших ту свою государеву вотчину — Азов-город, ради светлых образов Предтечи и Николина, ради всего, что им, светам нашим, угодно тут. Тем Азовом-городом защитит он, государь, от войны всю свою украину, не будет войны от татар до веку, как сядут наши в Азове-городе, А мы, холопы его, что остались после осады азовской, все мы уже старцы увечные, сил нет уже у нас на боевые промыслы. А то обет наш, всех, пред образом Предтечи: постричься в монастыре его, принять образ монашеский. Станем мы Бога молить до веку за него, государя, и за весь государский род его».
В январе 1642 года в Москве был созван Земский собор для обсуждения вопроса об Азове. Принятие крепости под покровительство открывало для Москвы заманчивые перспективы выхода к Азовскому и Чёрному морям. Однако открытый конфликт с Османской империей в тот момент был признан невозможным — исходя, говоря современным языком, из геополитических соображений. Летом 1642 года казаки завершили своё «сидение» и оставили Азов, предварительно разрушив крепость до основания. Они вывезли из города 80 пушек, крепостные железные ворота с петлями, железные калитки и городские весы со стрелой. Из церкви Иоанна Предтечи забрали медное пятиярусное паникадило, чудотворную икону святого и всю церковную утварь. Теперь это паникадило находится в Воскресенском соборе, а створки ворот Азовской крепости, две калитки и коромысло городских торговых весов установлены перед колокольней.
Казаки были глубоко верующими людьми и не начинали ни одного важного дела без усердной молитвы. Их представления о грехе были твёрдыми и неизменными: «грешно родственникам промеж себя невест сватать», «тяжкий грех с родителями ссориться». Неисполнение предсмертной воли родителей считалось тяжким проступком, равно как и гнев. «Мы — казаки, народ незлобивый. Гнев прошёл, и мы на мир охотно идём. А это хорошо, потому что, прощая на земле, и сами будем прощены на небе. Так по Закону Божию». Казаки глубоко ощущали духовную связь с умершими, обязательно поминали их. Вера играла важнейшую роль и в правосудии. Например, снятие иконы со стены и её целование служило доказательством невиновности. Во многих случаях пойманный вор не решался на такой шаг и признавался в преступлении. Казаки чтили все Великие праздники и строго соблюдали посты.
До 1652 года на Дону не было церквей — лишь часовни и молитвенные дома. Это было вынужденное требование того тревожного военного времени. В исторических документах первой половины XVII века упоминаются только часовни в Раздорах, Черкасске и Монастырском городке. В Азове богослужения проходили в двух церквях — Иоанна Предтечи и Николая Чудотворца. Сохранилась челобитная атамана Наума Васильева и Всего Войска Донского о присылке в Азов «мира, масла, запасных даров, двух прелогов, двух златоустов, двух оправил святых отец седьми соборов, миней месечных печатных, чтобы было по чему за тебя, государя, Бога молить». После успешной обороны и оставления города по решению Земского собрания в 1642 году казакам приходилось несладко. Построив новую крепость, турки осенью 1644 года внезапно напав на селения казаков, выжгли все до тла. Но казаки не пали духом. 24 апреля 1644 года на многих лодках вниз по Дону пошло все войско Донское. Казаки подошли к тому месту, где стоял Черкасский городок запорожцев, сожженный турками, и деятельно принялись за работу. Земляным валом и деревянным забором окружили город, поставили на валу пушки, а внутри разбили место под станицы. Интересен набор икон, которые казаки в 1645 году просят у государя взамен сожженных: «Иоанн Предтеча, Архангел Михаил, Николы Чудотворца, Михаил Малеин, преподобные Евфросиния, Алексий, человек Божий, Тихон Луховской, архидьякон Стефан». Государь указывает сделать для икон серебряные оклады с резными венцами, а «поля и середовины басемные золотить листовым золотом».
В 1652 году в Черкасске завершилось строительство деревянной соборной церкви. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл связывает ее освящение во имя Воскресения Христова с верой благочестивых казаков в то, что через Воскресение к жизни возвращается всякий, живший на земле и по закону плоти умерший; через Воскресение обновляется жизнь и открываются врата вечности. Как много слез видели стены этого храма! Слез жен, детей, матерей, сотоварищей, которые горько оплакивали тех, кто погиб, защищая Родину. Не случайно в честь военных побед строились храмы. Потому что нет ни одной победы, которая бы не сопровождалась скорбью, страданием, смертью людей. И когда в виде памятника победы созидались храмы, то в этом созидании проявлялась вера людей в то, что ничто не забыто, никто не забыт, ничто не вычеркнуто из истории, из человеческой памяти, даже если история и память неспособны удержать все имена, потому что эти имена, эти судьбы, эти жизни, эти смерти, содержит в себе сам Бог.
Соборная церковь имела четыре придела: Благовещенский, Предтеченский, Алексеевский и Николая Чудотворца. В 1670 году, во время бунта Степана Разина, храм сгорел до основания. Через два года на том же месте возвели новый деревянный храм, но и он был уничтожен в страшном пожаре 1687 года, когда выгорел весь город.
В конце 17 века, во время Азовских сражений, казаки под предводительством атамана Фрола Минаева заслужили большое уважение государя Петра I. Они также участвовали в Шведской войне, а во время стрелецкого мятежа в Астрахани остались на стороне царя и помогли усмирить бунт. Не смогло поколебать их верности государю и восстание Булавина. В благодарность, несмотря на то, что все ресурсы были направлены на строительство новой столицы — Петербурга, царь всячески помогал возведению в Черкасске великолепного девятиглавого каменного собора. В 1709 году, приехав в город, царь «собственными руками положил на алтарной стене несколько камней и залил их известкою».
До сих пор точно неясна дата начала строительства Воскресенского собора. Известно, что деревянный Воскресенский собор сгорел в 1687 году. Уже в следующем, 1688 году, по челобитью донских казаков из Москвы в Черкасск для строительства каменного собора были посланы деньги, церковная утварь, книги. Можно предположить, что в это время уже существовал проект строительства каменного собора. В 1695 году Петр I пожаловал на строительство собора 100 рублей — весьма немалую по тем временам сумму. В справке Посольского приказа, в ведении которого находилось Войско Донское, за 1704 год сообщается об оказании казакам помощи в строительстве собора за предыдущие годы. Однако, надпись в притворе гласит:
Архитектура храма выполнена в византийско-русском стиле. Весь собор сложен из кирпича, на каменных погребах, и покрыт железом. Поскольку цемент в то время ещё не был изобретён, в качестве раствора использовали известь, смешанную с яйцами для прочности. В основу композиции собора положен «хоромный» принцип традиционного русского пятиглавия, который превращен творчеством неизвестного нам зодчего в девятикупольное сооружение, удивительное по красоте и логике построения архитектурного образа. Являясь сложной вариацией деревянных храмов, Воскресенский собор унаследовал и характерные черты их планировочной структуры. Он состоит из трех восьмигранных башен, поставленных по одной главной оси, и двух боковых, в результате чего в плане образуется равноконечный греческий крест. Промежутки между башнями, несущими большие купола, заполнены четырьмя башенками и малыми куполами. Собор покоится на мощном цоколе из белого камня, в его нижнем этаже находятся огромные сводчатые погреба, где хранилось вино, разные товары и войсковой архив. Позже храм был опоясан внешней галереей («гульбищем»), которая хорошо связала его с архитектурой куреней. Декорировка собора на редкость проста и выразительна. Все углы восьмигранных башен украшены полуколонками, которые придают им мягкость очертаний. Такими же скромными полуколонками и пилястрами украшены наличники окон. Карнизные поребрики на ровной глади стен вносят в оформление собора праздничную ноту.
Во время сильного пожара в августе 1744 года при взрыве порохового погреба, в соборе сгорел иконостас, купола, была расплавлена вся золотая и серебряная утварь. После этого казаки обратились к императрице Елизавете Петровне с просьбой о помощи в восстановлении храма и его реликвий. 14 октября 1744 года последовал высочайший указ на имя Сената, а затем и донским казакам о пожаловании им на «возобновление … погорелой в Черкасске соборной Воскресенской каменной церкви» тысячи рублей. В результате проведенных восстановительных работ интерьер собора стал еще богаче и наряднее.
Возле храма возвышается двухъярусная шатровая колокольня высотой 46 метров. Рядом с ее западным входом надпись: «Во славу Святыя, единосущныя, животворящие и нераздельныя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, при блаженныя и вечно-достойныя памяти Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны Самодержицы Всероссийской, начася колокольня сия старанием донских атаманов и казаков, при войсковом атамане Андрее Иванове сыне Лапатене 1725 года, а совершися при оном же атамане 1730 года и подписася при милостивейшей Великой Государыне Императрице Анне Иоанновне Самодержице Всероссийской 1733 года, генваря 1 дня»
Первый этаж состоит из огромного поверх земного со сводом погреба, с железной дверью и двумя такими же окнами, обнесённого кругом широкой кирпичной террасой, утвержденною на арках. До 1800 года террасу обрамляло дубовое раскрашенное крыльцо.
Второй этаж состоит из большой четырёхгранной со сводом комнаты. С западной стороны она имеет железную дверь, а с других трёх сторон — по два окна с железными решётками и притворами. На этаже находились старые Войсковые дела, оставшиеся от Войсковых Присутственных мест и некоторых бывших станиц города Черкасска.
Поверх массивного «четверика» стоит более изящный «восьмерик». Ранее он разделялся на две кладовые комнаты с полками, на которых хранились Войсковые дела разных лет. На третьем этаже находятся все колокола.
Кровля колокольни покрыта плоским жжёным кирпичом. Согласно церковной описи 1817 года, ранее она была покрыта листовым железом и окрашена зелёною медянкою. Вверх от крыши выведен каменный осьмигранный шпиль с 40 сквозными пролётами, или круглыми окнами, в которых, во время пребывания здесь Войскового Правительства, при иллюминациях в высокоторжественные и прочие дни, ставилось до 450 плошек. Сверх шпиля находится небольшая глава, покрытая листовым железом и окрашенная зелёною краскою, над которой возносится прекраснейшей работы крест, украшенный звёздами и вызолоченный червонным золотом.
Иконостас. Уникальный пятиярусный резной позолоченный иконостас Войскового Воскресенского собора со ста сорока девятью иконами XVIII-XIX веков — единственное в своем роде произведение искусства на Дону и юге России. Новый иконостас был создан вскоре после пожара 1744 года, в котором погибла практически вся церковная утварь. Грандиозный комплекс шириной 23м и высотой 19м имеет необычную структуру: помимо традиционных пяти рядов — праотеческого, пророческого, деисусного, праздничного и местного — иконостас венчает сокращённый Страстной ряд с тремя резными изображениями Распятия Христова над каждым приделом, а в нижней части располагаются иконы тумбового ряда (иначе его называют «подместным»), который состоит не только из прямоугольных композиций, находящихся под иконами местного чина, но и из круглых и прямоугольных живописных вставок на консолях иконостаса.
На храмовом образе «Воскресение Христово», который можно по праву признать главным шедевром комплекса, в нижней левой части сохранилась надпись: «Писаны сия святыя иконы въ Москве 1749 году, а писалъ иконопiсецъ Егорi Ивановъ Грекъ». Скорей всего весь комплекс принадлежит кисти мастера и его артели. Лики на иконах, написанных Егорием Греком, моделированы при помощи ярких высветлений по тёмному тону, тонкой кистью выписана каждая прядь волос святых. В проработках одежд обильно используется золото, детально разработаны и мастерски выполнены пейзажные фоны. Особенность его стиля в том, что основной тон личного письма, по которому кладутся высветления, — очень тёмный, что традиционно ассоциировалось с греческой иконописной традицией.
Хоры. В 1775 году кругом, у всех стен храма, были сооружены и расписаны хоры, наподобие Киево-Успенским Лаврским, обнесённые вокруг балясами. Снизу они были расписаны. Все сюжеты делятся на две части: композиции Ветхого Завета и Нового (Евангельские) и, скорей всего, написаны двумя художниками. Ветхозаветные композиции заключены в барочный орнамент, близкий к квадрату, евангельские вписаны в орнамент, имеющий характер круга.
Внизу каждой композиции, как правило, посредине, находится картуш, в котором имеется пояснительная надпись, иногда рифмованная. Так, композиция «Иисус перед Каиафой» сопровождается надписью:
«Пред Каиафою в чертоги приведенный
Иисус им вопрошаем был.
Но он пред ним молчал.
То аки зверь свирепо разъяренный
Бил по лицу его и ложно клеветал».
Прекрасна по живописи композиция «Жертвоприношение Авеля», где у ног Каина — целый натюрморт, великолепно выписанный, и надпись:
«Милостиво дары Бог Авеля приемлет,
На Каиновы жертвы неправы не внемлет».
У композиции «Познание греха», справа от дерева, надпись: «Адам! Где еси?».
А внизу, в картуше:
«И грозного божьего гласа встрепеташа,
И скрышася, грех бо свой обое познаша».
Алтарь. Стены в алтаре были расписаны в 1784 году послушником Киево-Печерской Лавры, а затем диаконом собора Филиппом Симановичем. В надвратной части — большая икона Коронации Богородицы. Данный пришедший из католичества сюжет получил распространение в России в эпоху правления Екатерины II.
Железные плиты. Войсковой атаман Даниил Ефремов в 1767 году по благословению Тихона Воронежского вымостил всю церковь, вместо сгоревших в пожаре дубовых полов, чугунными плитами. Надписи на трех плитах рассказывают, что в соборе молились царь Александр I в 1825 году, его брат Михаил в 1817 году и сын Александра II Николай, посетивший Старочеркасскую в 1863 году.
До революции. До 1917 года собор был богат драгоценностями. По данным соборного священника Григория Левитского, в середине XIX века здесь хранилось около 800 килограммов серебра, 8 килограммов золотых изделий, 226 алмазов, 96 бриллиантов. Часть этого богатства была вывезена за рубеж по приказу атамана А. П. Богаевского, остальное разграблено различными «реквизиционными» командами в 20-годы.
В 1894 году по указанию духовной консистории была составлена метрика и полная опись церковной утвари собора, которые позволяют представить нам богатство храма и являются неоценимым подспорьем для проведения научных и реставрационных работ. О царских вратах в метрике говорится следующее: «Главные царские врата кованы из серебра и позолочены, с шестью серебряными черневыми иконами; вверху серебряное сияние с черневым образом Бога Отца и сребро-позлащенное изображение Св. Духа. Коймы по краям царских врат с подчернью, украшены цветами; полуколонка посредине вырезана из серебра и расписана изображениями святых и херувимов с подчернью; вверху врат две короны. На вратах надпись: Сии врата деланы зданием Войска Донского при войсковом атамане Алексее Ивановиче Иловайском смотрением Зимовой станицы атамана и депутата Ивана Артемьева Янова, а работал серебряных дел мастер Василий Иванов в Москве 1781 г. июня 8 дня». В приделе Иоанна Предтечи царские врата были кованы из серебра, на створах изображены коленопреклоненные ангелы, в руках их лестница и крест, на каждой створе по полуколонке, по три кругловидных серебряных колонки с подчернью, коймы украшены цветами, внизу на белом поле звезды и иконы, вверху Бог Отец, Св. Дух, сходящий на Пресв. Деву Марию; Надпись: «Сделаны сии врата по усердному желанию Войска Донского г. Бригадира Тимофея Федоровича Грекова во славу Божию в соборную Воскресенскую церковь в предел великаго иже во пророцех предтечи и крестителя Господня Иоанна в память его родителей, скончавшихся благочестно. А ныне старанием и усердием докончены и сооружены сыном его Г. подполковником Евдокимом Тимофеевичем Грековым 1793 года декабря дня». Полное описание можно найти в Известиях императорской археологической комиссии. Вып. 61. 1916г.
Цепь Разина. Перед западным входом в собор накрепко вмурованы в стену собора кандалы и железная цепь, которой был прикован Степан Разин. После пиратских грабежей торговых кораблей на Каспийском море в 1669 году Разин прельстил многих в Астрахани и на Дону богатой добычею, вольною жизнью и будущим блаженством, для коего не нужны будут ни подати, ни начальники. Все, недовольные чем-либо, шли под его знамена. А недовольных в те времена было множество. Виноваты проведенная силой, а не убеждением, церковная реформа патриарха Никона и вынужденное повышение налогов в годы русско-польской войны 1654—1667 годов. Грабежи, беззаконие, предательства и убийства распространились по всей России. Множество бездомных, дворовых людей, гуляк, бродяг, выпущенных из тюрем преступников, скрывавшихся по лесам, вместе с донцами и стрельцами составляли толпу, простиравшуюся до 200.000 головорезов. Разин, для поддержания брожения умов и обмана народа, рассказывал, будто на одном его струге сидит за год до того умерший Царевич, Алексей Алексеевич, а на другом – низверженный Патриарх Никон. Вместо Царевича иногда показывали мальчика лет шестнадцати, сына какого-то Черкесского Князя. Народ всему верил, чему верить хочется, и раздельными своими толпами, большей частью безоружными, без порядка и начальников производил величайшие злодеяния, убийства и опустошения; предавал огню и мечу сопротивлявшиеся города, разрушал усадьбы, мельницы и разные заведения, грабил Царскую казну, церкви, монастыри, купеческие караваны.
В 1671 году Разин осадил Симбирск. Защитниками города командовал знаменитый умом и храбростию Иван Богданович Милославский. Разин употребил то же коварство, что при взятии Астрахани, попытавшись переманить на свою сторону войско; но Милославский имел под начальством своим людей более надежных, нежели стрельцы, и притом сам стоил целой армии, а потому хотя с малыми людьми и с великою нуждою, но отсиделся с честью. На приступах и вылазках много воров побил и всех, попадавшихся в плен, вешал на валу. 4 октября 1671 года, на последнем приступе и на последовавшей за ним вылазке, Разин, претерпев совершенное поражение, с немногими людьми бежал от Симбирска на судах вниз Волгою к Самаре. В то время, как Милославский бился под Симбирском, окольничий князь Юрий Алексеевич Долгорукий с другим корпусом, в исходе сентября, между Арзамасом и Алатырем, под селом Пановым, при первой встрече 15-тысячный отдельный корпус Разина разбил наголову. Вскоре пойман был главный Стенькин предводитель, начальствовавший в сей стороне, его четвертовали и повесили.
Царь, видя ужасное неустройство и познав, что уже никакая милость не может остановить мятежа, приказал не одних начальников и зачинщиков бунта, донских казаков разиновой породы, но уже всех без различия, попавшихся с оружием в руках или обличенных в убийстве и грабеже, казнить без милосердия. Ужасен был вид казней сих, ибо поля виселицами уставлены были, из которых на иной по пятидесяти человек вместе висело, и все места были устланы трупами и обагрены кровию: изрубленные тела и кости валялись везде; посаженные на колья разбойники жили дня по три и говорили. Ад был на тех местах, где военные и гражданские властители проходили с карательным мечом своим, зарево пожаров освещало их шествие; вопли и рыдания осиротевших жен и детей сопровождали их на каждом шагу. Куда бы зритель ни обратил своего взора, везде встречал отчаяние и тяжкие страдания злодеев, которые до того мучили невинных. Столь великой жестокости требовала и нравственность и политика. При всем усилии правительства, борение, сопровождаемое ужаснейшим кровопролитием, продолжалось три месяца. Князь Долгорукий первый остановил мятеж и укротил буйство разбойников; но не иначе, однако ж, как переказнив их до одиннадцати тысяч человек. От грозного меча его разбойники разбежались в разные города. Даже в Сибири, около Туринска, крестьяне и ратные люди приводили их к воеводам, по двести и по триста человек вдруг; и хотя всех сих воров четвертовали и вешали, но искры мятежа еще долго тлели в отдаленных местах.
Разин, раненый под Симбирском, ожесточился до того, что для получения последнего алтына от попадавшихся к нему в руки богатых людей, купцов, монахов и чиновников, живых жег в печи вместо дров, тянул жилы, сдирал кожу и, разными пытками истязав, предавал мучительнейшей смерти. Прошло время обманам и обольщению, и он уже не щадил ни пола, ни возраста, ни состояния; губил и своих казаков без милосердия.
Разин бежал на Дон, но, совершив столько злодеяний, не мог уже скрыться. Войсковой Атаман Корнилий Яковлев, открыв убежище Разина, разбил его под Кагальницким городком и со многими единомышленниками 14 апреля 1671 года взял живого; и, взявши, на позор народу приковал на цепь при дверях Соборной Церкви в Черкасске. Товарищи его, в Кагальнике и в Черкаском захваченные, по приговору круга за лютые преступления на лютую казнь осуждены, все побиты и перевешаны были; а его — главного вора и заводчика — сам Войсковой Атаман с товарищами отвез в Москву, где к успокоению всего народа в том же 1671 году на большой площади, в Китае городе казнен он жестокою казнью.
Корнилий Яковлев. В галерее собора в стене установлена плита, за которой похоронен войсковой атаман Корнила Яковлев. На плите надпись: «Лета 7188 (1680 год) месяца июля в 16 день преставился раб божий войсковой атаман Корнелий Яковлевич на память святого мученика Афиногена и учеников». Преданный государю, Корнилий первым из Донских казаков летом 1671г., находясь в Москве, принес присягу на верность Алексею Михайловичу. Это была первая присяга донских казаков. Ранее в 1632 году казаки отказали царю в крестном целовании на верность. Главные статьи присяги заключались в том, что «старшинам и казакам все открывшиеся на Дону возмущения и тайные заговоры противу государя в тож время укрощать, главных заговорщиков присылать в Москву, а их последователей по войсковому обычаю казнить смертию. Если же кто из них, в нарушении присяги, изменяя государю начнет сноситься с неприятелем — с поляками, немцами и татарами, — с таковыми предателями не щадя живота своего сражаться, сами же к таковым злоумышленникам не приставать и даже не помышлять о том. С калмыками дальнейших сношений не иметь, кроме увещаний служить государю верно, и с казаками, скопом и заговором ни на кого не ходить, никого не грабить, не убивать и во всех делах ни на кого ложно не показывать. На здравие государя Алексея Михайловича и его царской фамилии не посягать, и кроме того, другого государя — польского, литовского, немецкого и других земель царей, королей или принцев иноземных не призывать и не желать, а ежели услышат или узнают на государя или всю царскую фамилию скопили заговор или другой какой умысел, возникших у русских или иноземцев, и с такими злоумышленниками, не щадя живота биться».
Протоиерей Григорий Андреевич Левитский 32 года: с 1840г. до своей кончины в 1872г. служил в Войсковом Воскресенском соборе. Любя родную старину и донскую историю, он содействовал выяснению ряда исторических фактов, касающихся Старочеркасска как древней столицы казачества и Азовского похода. Григорий Андреевич делал всё возможное для распространения исторических сведений в народе. Благодаря его хлопотам в 1863 году с правой стороны от главного входа в собор был сооружён обелиск в память приезда в Старочеркасск наследника цесаревича Николая Александровича. Под руководством о. Григория возвели часовню-памятник «в честь и вечную славу донских казаков – покорителей и крепкодержателей Азова» на Монастырском урочище, в шести верстах от Старочеркасска. На этом месте с 1642 года находилось захоронение погибших защитников Азова – по их завету: «Да не лежать нашим костям в басурманской земле».
По воспоминаниям современников, о. Григорий «везде, где только мог… отыскивал разные археологические редкости, которыми любил украшать свой кабинет, и лучшие образчики старинных вещей переданы им в Новочеркасскую гимназию, а некоторые оставлены в Старочеркасском приходском училище, в котором он прослужил законоучителем более 20 лет». Для занятий с воспитанниками училища он даже специально устроил солнечные часы прямо на соборной площади, перед западным церковным входом. Во время этих работ на полуторааршинном углублении он обнаружил большие железные двери. Этот азовский трофей сейчас мы можем видеть возле собора.
Протоиерей Григорий Левитский описал родословные древа известных казаков. Один из первых сделал точное описание храмов: описал не только внешний вид, но и внутреннее убранство, иконостасы, церковную ризницу собора, снял размеры храмов. Ему принадлежат хронологические записи, касающиеся храмов Черкасска. Благодаря усилиям протоиерея Григория Левитского и его помощников стало возможным празднование 150-летнего юбилея собора, на котором присутствовало множество высокопоставленных гостей из Новочеркасска и округи, и даже был салют.
